|
|
Диалог профессора по кафедре экономики и права, президента Фонда Рабочей Академии, главного редактора российской общественно-политической газеты «Народная правда» Попова Михаила Васильевича (П) и Председателя первичной профсоюзной организации авиадиспетчеров города Санкт-Петербурга Федерального профсоюза авиадиспетчеров России Фаязова Раджа Ираджевича (Ф).
П: Сразу скажу, что после обстоятельного ознакомления с ситуацией, сложившейся в Госкорпорации по организации воздушного движения, я пришел к убеждению в объективной необходимости безотлагательно уволить и привлечь к ответственности генерального директора Госкорпорации по ОрВД Горбенко за создание угрозы безопасности полетов и дезорганизацию воздушного движения России. Как Вы смотрите на это, Радж Ираджевич?
Ф: Хотя это сильно сказано, но в целом соответствует той борьбе, в которую мы включились, выходя на всероссийскую акцию в форме ограничения приема пищи. Для авиадиспетчеров вопрос о безопасности полетов и об организации воздушного движения является приоритетным. К сожалению, в некоторых публикациях так подается материал, что приоритетным оказывается вопрос о зарплате. Я особо хотел бы подчеркнуть, что это не так, и отметить, что наша акция — не голодовка. Это мне пришлось объяснять и в прокуратуре, которая не обращала внимание на нарушения Трудового кодекса со стороны представителя работодателя, а тут вдруг заинтересовалась меню нашего питания в свободное от работы время. У нас, согласно графику, три выходных. Человек, который находится на выходных, ограничивает прием пищи.
Наша акция — это не коллективный трудовой спор, не забастовка и не голодовка. Это акция протеста против нарушения генеральным директором г. Горбенко Трудового кодекса России, и в этой акции мы добровольно и свободно в рамках прав, предоставленных гражданам Конституцией и другими российскими законами, ограничиваем прием пищи. На данный момент уместна именно такая формулировка.
П: В прокуратуре, где вам якобы что-то разъяснили, вам не показали закон, где было бы написано, что вы не можете в свободное от работы время сами определять свое меню?
Ф: Такого закона, разумеется, нет. В соответствии с нашими нормативными документами каждый диспетчер перед заступлением на дежурство должен пройти небольшое медицинское обследование, и медики определяют, может ли авиадиспетчер по медицинским показаниям выполнять свои функции.
П: Я хочу напомнить, что такого рода коллективные действия не впервые применяются в России и авиадиспетчеры в них участвуют не впервые. Вы знаете, что в Новосибирске и в Омске было два суда после большой акции 2005 года. Только два суда и только 12 авиадиспетчерам пофамильно было запрещено вести голодовку. Поэтому в следующей аналогичной акции другие могли голодать, а указанные 12 человек могли поддержать товарищей уже только методом переедания. А ведь серьезным нарушением Конституции и гражданских прав является, если кто-то будет определять, что делать гражданину в его свободное время, какую пищу потреблять, в каком объеме? Вам не кажется, что это вообще антиконституционные требования?
Ф: Я с вами согласен, но надо сделать ссылку на то, что мы живем в России и у нас есть так, как оно есть на сегодняшний день. Например, меня вызвали в Санкт-Петербургскую транспортную прокуратуру, и несмотря на то, что я не являюсь должностным лицом, мне выдали письменное предостережение. И при этом до момента выдачи предостережения мне не дали возможности изложить позицию участников акции.
П: Именно потому, что мы живем в России, мы должны очень высоко ценить те права, которые дают российские законы. Было бы очень странным, если бы кто-то — прокурор или еще кто-то — для свободных граждан определял, что, сколько и в каком объеме кому есть, это допустимо только по отношению к заключенным, находящимся в местах лишения свободы.
У вас, насколько я понимаю, акция проводится в следующей форме. Люди после смены идут в какое-то помещение, и в этом помещении ведут, по существу, профсоюзную работу — разъяснительную, пропагандистскую, глубже изучают российские законы и документы, функции, которые должны выполнять, — то есть еще более тщательно, чем в обычное время, готовятся к работе. Я хотел бы спросить тех, кто хотел бы российскую демократию превратить в тюремную: где вы нашли в этих документах что-нибудь такое, что ограничило бы возможности авиадиспетчеров в течение свободного времени так или иначе питаться? Где такое написано, как они должны питаться? Я бы хотел для газеты такой документ получить, мы бы его распространили как российская газета, аккредитованная при Федеральном собрании РФ, и всем разъяснили бы, что питаться надо так-то и так-то.
Но если человек не здоров то, конечно, нельзя допускать его до работы. Однако это же не мы с вами определяем. Это определяют только медики. У медиков есть право, у нас нет такого права определять, кто здоров, а кто не здоров. Если врач считает, что кого-либо нельзя допустить к работе, он не допустит.
Ф: Есть хорошая формулировка: у нас нет людей здоровых, у нас есть недообследованные. Очень хорошо отражает нашу действительность.
П: А зачем нам в это вдаваться? Вот я, например, ничего в медицине не понимаю. А поскольку я ничего не понимаю, то пойду к медикам, и если они скажут отстранить меня от работы, значит, меня и отстранят по медицинским показаниям и все. Мы говорим о другом. Мы выяснили с вами, что для свободных людей нет таких ограничений ни в законе, ни в каких-то законных нормативных актах, которые могли бы попирать наше право конституционное и законное распоряжаться собой и, в частности, составлять свое меню.
К примеру, в прокуратуре авиадиспетчер может свои действия объяснять так: я когда узнал, что коллективный договор не хотят принимать единым для всего коллектива Госкорпорации, у меня аппетит пропал не только в междусменный период, а вообще. У меня отвращение стойкое к пище возникло после беззаконных действий не снятого еще генерального директора, причем это именно он вызвал своими действиями столь стойкое отвращение. Однако в целях обеспечения безопасности полетов, через силу я заставляю себя во время смены принимать пищу. Кто отбил у авиадиспетчеров это желание поесть?
Ф: Руководство — непосредственно господин Горбенко, его социальная политика и методы управления.
П: Раз он представитель работодателя, то пусть прокуратура приведет его в чувство, чтобы он не подрывал ваш аппетит. Пусть они его уберут, уволят, и не будет у нас подрыва аппетита. С вами Горбенко грубо и противозаконно поступил, отказавшись выполнять Коллективный договор. И он отказался заключать единый для Госкорпорации Колдоговор, который бы не урезал права работников по сравнению с предыдущим. Он даже отказался встречаться для этого. По вам как работникам Горбенко нанес очень сильный удар, который, может не всеми и не сразу ощущается. Но, в частности, этот удар выражается в том, что вы сейчас в таком положении, что вам нужно элементарно защищать свое конституционное право на то, чтобы не ухудшилась ваша жизнь. Президент говорил в своем послании Федеральному Собранию РФ, что все эти попытки ухудшить положение, которое есть, ухудшить жизненный уровень людей не просто противозаконны, но и антиконституционны. Вы сейчас вынуждены бороться теми законными средствами, которые есть в вашем распоряжении, чтобы ваша жизнь не ухудшилась. Вам ее резко ухудшили, потому что по Коллективному договору два раза в год проводилось повышение заработной платы на индекс роста выручки Госкорпорации. Мы даже знаем величину, насколько вам ухудшили — на 70 миллионов в месяц — на 770 миллионов рублей за 11 месяцев. Господин Горбенко украл у вас 770 миллионов, его еще до сих пор не сняли и кто-то думает, что у вас после этого будет хороший аппетит. У вас, естественно, плохой аппетит. И вы вправе требовать, чтобы вернули отнятые у вас деньги, прогнали вора, и тогда сразу аппетит будет хорошим. Участвующие в акции авиадиспетчеры более сорока регионов — это же очень большое число людей, очень грамотные люди, очень квалифицированные люди, очень организованные люди. Авиадиспетчеры — это один из самых лучших отрядов наших работников, которые есть в России, который показал, что он умеет добиваться прав не только для себя, но и для других работников. И если вы пошли на такие меры, значит ситуация этого требует. Я понимаю так, что вы за снятие Горбенко потому, что он по сути дела подрывает безопасность полетов. А чем он подрывает? Тем, что, как вы правильно сейчас мне объяснили, вот пойдут авиадиспетчеры не только здесь в Санкт-Петербурге, но и в Новосибирске, и в Омске, и в Ростове на Дону, к медикам и далеко не секрет, что будет к работе допущено меньше людей. Может, на 3%, может, на 4%, может на 30%, если Горбенко не снимут, а может, и на 60%, как это было не так давно — лет 5 назад. Это должны все прекрасно понимать и осознавать. Понимать, что виноват в этой ситуации тот, кто дает такие распоряжения, которые приводят к такой ситуации, кто дал такие распоряжения, которые могут нарушить и поставить под угрозу безопасность полетов и дезорганизовать воздушное движение. Если Горбенко — директор Госкорпорации по организации воздушного движения, то его немедленно нужно снимать, поскольку он это движение дезорганизует. Поэтому вы добиваетесь снятия Горбенко не потому, что он вам лично не понравился, а вы добиваетесь потому, что он ведет себя неадекватно как руководитель. Будучи ответственным за безопасность полетов, он ее ослабляет и подрывает. Так как безопасность полетов всегда была на первом месте, надо немедленно снимать Горбенко, потому что именно из-за него безопасность полетов сейчас поставлена под угрозу.
Некоторые думают, что у Горбенко армейский стиль. Это не армейский, это самодурство, такого в Госкорпорации никогда не было. Это барский стиль, характерный для отношений феодального общества, это стиль отношений помещика с крепостными. Ни Горбенко, ни олигархам вроде Прохорова не под силу снова вернуть этот стиль.
Затронем другой вопрос. Госпожа Гришкова, заместитель Санкт-Петербургского транспортного прокурора пишет, что главой 61 Трудового кодекса Российской Федерации предусмотрена исчерпывающая процедура разрешения трудовых споров, в соответствии с которой профсоюзные организации могут отстаивать свою позицию. У вас сейчас разве есть официальная ситуация трудового спора?
Ф: Нет. На данный момент с точки зрения закона коллективные переговоры продолжаются, но коллективный трудовой спор не ведется.
П: А для чего тогда она это пишет? Она вот пишет: имеется исчерпывающая процедура решения споров. Спора-то нет. Имеет место факт нарушения Трудового кодекса господином Горбенко, и спорить тут не о чем. Другое дело, что в условиях, когда на вас гнетущее такое влияние оказывает Горбенко, единственный способ бороться с гнетущим влиянием — совместно собраться и как-то это вместе пережить, чувствуя себя более-менее нормально. У вас есть святое законное право — самим решать, где вам отдыхать и как отдыхать.
За свои права надо выступать и бороться и защищать их, иначе вам директор придет объяснять, где вам отдыхать, сколько и когда вам кушать. Речь идет о наступлении на права гражданина.
Это наше обсуждение показало, что вы лично против Горбенко ничего не имеете, против него вы имеете только одно — что он не выполняет Трудовой кодекс. В чем это выражается? Трудовой кодекс говорит, что коллективный договор должен исполняться, а у вас? Раз г. Горбенко не выполняет Трудовой кодекс, значит, это человек, который игнорирует российские законы. Следовательно, он, по сути дела, преступник. А может преступник руководить госкорпорацией?.
В результате своей противозаконной деятельности Горбенко поставил в такое положение работников, что они свои элементарные гражданские и трудовые права вынуждены защищать всеми законными способами. И требовать поставить вместо Горбенко такого человека, который пусть ничем не отличался бы от Горбенко, но только выполнял бы российские законы. Вы же не требуете ничего личного, вы добиваетесь того, чтобы выполнялись законы, больше ничего. Я правильно понимаю, что ваша акция за российскую законность?
Ф: Естественно, эта акция направлена на то, чтобы руководство ОрВД выполняло российское законодательство. Если какой-то руководитель их не выполняет — надо поставить другого человека, который будет выполнять.
Михаил Васильевич, я бы хотел сделать акцент на другом. У меня сложилось впечатление, что, с одной стороны, нас все настойчивее заставляют выполнять наши нормативные документы и в то же время работодатель все упорнее уклоняется от выполнения своих обязательств. А ведь перед законом все равны.
П: Мы должны людям разъяснить, чтобы каждый мог прочитать и знать, что вы на работе и перед работой не отказываетесь от приема пищи. И никакие прокуроры не вправе вам указывать, что делать в свободное время.
Нет никакого трудового коллективного спора. Товарищи, которые организовывали эту акцию, очень хорошо продумали, чтобы она не входила в противоречия ни с какими законами. Вам эти походы в прокуратуру вообще не нужны, потому что вы, прежде чем начать акцию, все выяснили. И такая акция проводится не в первый раз. В свободное время никто не вправе вас заставить что-либо делать. Ведь свободное время – это время для свободного развития, а свобода – это господство над обстоятельствами со знанием днла.
Мы помним, что когда были попытки навязать России рабовладельческий трудовой кодекс, были голодовки авиадиспетчеров. Проект Фонда Рабочей Академии все поддерживали, писали письма в поддержку, а авиадиспетчеры объявили голодовку. Отсюда у нас особое уважение к авиадиспетчерам. Люди рисковали своим здоровьем ради того, чтобы трудящиеся России имели права. Я думаю, что теперь вы вправе обратиться к трудящимся России, чтобы они вас поддержали в борьбе за справедливость.
Ф: Я призываю к пониманию того, что закон един для всех и обязателен для всех. Мы в данном случае просто отстаиваем свои законные права и не только свои. Мы отстаиваем законные права всех трудящихся России. На нашем примере видно, что права надо отстаивать, за них надо бороться.
Мы хотим всех предупредить своей акцией, что Конституцию надо соблюдать всем: и должностным лицам, и прокурорам — на каком бы посту кто ни сидел — и рядовым работникам, и начальникам. Это первое. Второе: свободным временем вправе каждый по Конституции распоряжаться так, как он считает нужным.
|
|
|